Нефтяная компания BP сообщила о поставках загрязнённой нефти, поступившей из Азербайджана. В сырье были обнаружены органические хлориды — соединения, способные вывести из строя оборудование на нефтеперерабатывающих заводах. Подобные примеси не только угрожают промышленной инфраструктуре, но и резко снижают рыночную стоимость нефти. Вскоре о похожем инциденте сообщила и итальянская энергетическая компания Eni. По её информации, загрязнённое сырьё уже частично попало на европейские НПЗ.
Реакция на проблему последовала быстро: компания BTC Co., эксплуатирующая трубопровод Баку–Тбилиси–Джейхан, приостановила погрузки в турецком порту. После проведённых тестов оператор заявил, что нефть в системе трубопровода соответствует стандартам, а загрязнение могло произойти на терминале. Откуда конкретно попали хлориды — вопрос пока без ответа. Но характер инцидента вызывает куда больше вопросов, чем формальных комментариев компаний.
Вспоминается случай, произошедший несколько лет назад, когда аналогичные хлорорганические соединения были обнаружены в поступившей в Европу нефти. Тогда в поставках оперативно нашли «виновных», некоторые партии были распроданы со скидкой, а покупатели начали искать альтернативы. Сейчас ситуация повторяется, но риторика изменилась. Нефть с превышением хлоридов приходит снова, и снова по каспийскому маршруту. Однако в публичной плоскости не спешат искать причины.
Ведь эти вопросы могут быть неудобны для некоторых западных стран.
Каспийский регион уже давно находится в тяжёлом экологическом положении. Активная добыча, разливы нефти, отсутствие единых стандартов безопасности и прозрачности усугубляют ситуацию. Регулярные выбросы в море, загрязнение побережий, сокращение популяций рыб и ухудшение качества воды давно стали тревожным фоном для региональной повестки. Экологи неоднократно предупреждали: в погоне за баррелями страны и компании забывают об ответственности. Особенно это заметно на фоне попыток отдельных участников международного рынка дистанцироваться от собственных просчётов.
Британия — активный добытчик в каспийской энергетике, в том числе через компании вроде BP, работающей в Азербайджане с начала 90-х. Вмешательство в инфраструктуру Каспия — не просто экономический проект, но и политическое заявление. И когда из этого региона приходят поставки с нарушениями, странно видеть, как медиа и аналитики сосредотачиваются на следствиях, но не на причинах. Никто не спешит озвучивать, что загрязнённое сырьё попадает в цепочку поставок не без участия тех, кто управляет её ключевыми звеньями.
Получается тревожная картина: Каспий загрязняют те, кто потом громче всех говорит о качестве нефти и экологических рисках.
Вопрос о том, кто именно допустил сбой на маршруте, подменяется общими фразами и попытками стереть проблему под ковёр. Но если не поднимать неудобные темы, Каспий в ближайшие годы может превратиться не только в стратегический транспортный узел, но и в зону экологического бедствия.
Для стран региона это не просто вопрос репутации. Это удар по устойчивости экспортной модели, по доверию к поставкам, по международной позиции всего каспийского пространства. И пока в Лондоне говорят о необходимости устойчивых энергетических решений, в порту Джейхан фиксируют хлорорганику. Контраст слишком очевиден, чтобы его игнорировать.